Хельги, Попович и еще несколько человек сгрудились между домами и что-то (или кого-то) увлеченно рубили. Издали было видно только, как поднимаются и опускаются мечи и топоры.
Мимоходом рубанув мечом наискосок напавшего сбоку охотника, Ратибор побежал по единственной улочке (если можно было ее так назвать — просто полоса вытоптанной земли, на которую выходили все дома) к дубу. Ему хотелось разделаться с волхвом прежде, чем тот разберется в происходящем и сотворит захватчикам какую-либо пакость.
К двери дупла вела удобная лесенка, явно рассчитанная на то, что ею будет пользоваться старик, плохо владеющий ногами. Ратибор в одно мгновение взлетел по ней и вышиб дверь мощным пинком ноги.
Внутри было тихо и пусто. То есть, конечно, вещи волхва, пучки сушеных трав под потолком — непременный атрибут такого рода жилищ — и все прочее было на месте, вот только сам хозяин, похоже, смылся задолго до прихода княжьих людей.
За спиной Лешего заскрипели ступеньки. Он мгновенно развернулся, прикрылся щитом и выставил вперед меч, но тут же расслабился, увидев Рагдая.
— Где волхв? — спросил тот, мгновенно оценив ситуацию.
— Сбежал, — столь же коротко ответил Ратибор и хотел было разъяснить подробнее, что он об этом думает, но тут Хельги скомандовал сбор и возвращение в старый лагерь.
Проходя мимо места, где только что толпился народ, новгородец заметил двух мертвецов. У одного из них во рту торчали клыки, а лицо было жутко искажено и покрыто шерстью. Тут и дурак догадался бы, что это — один из деревенских оборотней, убитый как раз в тот момент, когда начал перекидываться.
В лагере Леший подошел к воеводе и обеспокоенно сказал:
— Этот… как его… Подосён говорил вроде, что оборотней там было пятеро, и один из них — волхв. Одного из пяти вы убили…
— Двоих, — поправил Хельги.
— Ну хорошо, двоих, но остальные трое-то убежали! Вот припрется этой ночью в лагерь тот старик, обернется в волка или колдовать начнет…
— Так он сбег? — вскинулся Лодыжка. — Что ж ты раньше-то молчал? Я думал, вы их всех порубили, только мне не сказали! Надо найти! Только где их искать-то, небось разбежались по всему лесу…
— Волхва, я, кажется, знаю, где искать, — задумчиво сказал Ратибор и подошел к смирно сидевшему Подосёну.
— Ты вроде говорил, что знаешь, где у твоего старика потайная избушка?
Подосён кивнул.
— Тогда веди туда! Живо! — крикнул Леший, разрезая веревки ножом. — И помни, если заведешь не туда — на куски порублю!
Пока пленник растирал онемевшие ноги, Рагдай и Налим тоже пожелали идти ловить волхва.
Потайная избушка оказалась землянкой. Вернее, это был обычный сруб, только вкопанный глубоко в землю так искусно, что без помощи глазастого проводника найти его было бы непросто. Похоже, дед таился ото всех, не только от врагов. Никто не должен был знать, где именно старый волхв «борет в себе зверя».
Подосён подбежал к неприметному холмику и показал на спрятанный вход. Это была обычная дверь, только наклонная, ведшая вглубь холма и покрытая травой для лучшего сокрытия. Ратибор просунул руку в дырку в двери и потянул на себя. Оказалось незаперто. За дверью была лестница, на которую из проема внизу падал свет лучины.
Леший и остальные воины сбежали по лестнице. Подосён, справедливо опасаясь встречи с бывшим учителем, остался наверху. Сруб оказался маленьким, низким и тесным. Большую его часть занимала полка, на которой лежала книга. Именно она в первую очередь привлекла внимание Лешего. Но в следующий момент он вспомнил, за чем, собственно, сюда пришел.
Волхв стоял прямо посередине землянки, но его серая волчовка сливалась с такими же серыми стенами. Высокий худой старик с длинной седой бородой и нехорошими, хищными глазами.
— Нашли, — сказал он. Голос был хриплым, словно старик всю дорогу до землянки бежал, и до сих пор не отдышался. Мимоходом подумалось, что наверняка так оно и было. — Я знаю, вас провел Подосён. Паршивый волчонок… — старик оскалился. — А я его учил… Со временем он должен был раскрыть Древнюю Книгу, чтобы пытаться прочитать ее. Но он захотел сразу… Все равно. Вы мне уже не помешаете. Так даже лучше — Ночевник и Дубогрыз сумеют уйти. Вас все равно разорвут на части. Всех. Придут другие, много…
«Ночевник… Дубогрыз…» — растерянно подумал Ратибор. — «Кто это? А, наверное, оборотни, их же было, кроме него, еще четверо… Но если они уйдут, поднимут тревогу, сюда соберутся со всего леса…»
Он снова бросил взгляд на волхва и невольно вздрогнул. Сейчас, во всяком случае, тот нисколько не собирался бороться со зверем в себе, скорее, наоборот. Борода его заметно укоротилась, из седой стала серой, лицо вытянулось, изо рта поползли клыки. Волхв оборачивался волком.
В одно мгновение Леший сообразил, что такое драка с оборотнем в таком тесном пространстве. Зверь имел здесь преимущество в подвижности. Мечом не размахнешься толком, а по всему видать, что для этих зубов никакая кольчуга не преграда.
Когда волк прыгнул вперед, новгородец еле успел закрыться щитом. Оборотень со всего размаху хрястнулся об него мордой, злобно зарычал и попытался пролезть снизу. Но и это ему не удалось.
Кметы за спиной Ратибора сейчас были только помехой, и им пришлось отойти. Леший тем временем изловчился и рубанул наседавшего волка мечом по спине.
Оборотень взвизгнул от неожиданности и боли, отскочил к дальней стене, и рана начала на глазах затягиваться. Но за эти мгновения Ратибор бросил бесполезный меч, и следующий прыжок зверя был встречен молниеносным взмахом серебряного кинжала.
Лезвие по рукоять вошло в горло оборотня. Волк захрипел, но продолжал тянуться мордой к противнику. Сила его была такова, что новгородец не удержался на ногах, упал на лестницу, больно ударившись спиной и еле успев упереться в щит коленями. Страшные зубы лязгнули совсем рядом с его горлом. Но силы уже покидали смертельно раненого зверя, хотя и против серебра продержался он дольше, чем смог бы любой другой. Еще несколько раз он дернулся, пытаясь достать Лешего, а затем желтые глаза потускнели, и оборотень замер.
Только после этого тот, кто стоял на ступенях первым, вышел из оцепенения и неумело ткнул мертвого волка копьем, задев бармицу шлема Ратибора как раз там, где располагалось ухо.
Выбравшись из-под волчьей туши, новгородец обернулся к ретивому вояке — конечно же, это Налим не утерпел — и несильно, но от души заехал ему с левой под ложечку, после чего кратко высказал, что он думает по поводу такого вот усердия. Затем он с трудом (руки тряслись, но не от страха — от возбуждения) вытащил из горла поверженного противника окровавленный кинжал и вытер его об серую шерсть — больше было нечем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});